Лихорадочно вспоминаю совет Василия Ивановича: «Соберись в комочек. Подтяни ноги, сложи руки, а затем выбрось их в сторону, одновременно выпрямив тело». Пытаюсь осуществить этот совет, но вращение все растет. Выбрасываю руки и ноги в стороны — никакого эффекта. Пора открывать парашют, а меня вращает все сильнее и сильнее. Еще одна попытка — тот же результат. До земли остается метров триста, хватаю кольцо, рывок, парашют немедленно открылся, но стропы его оказались закрученными чуть ли не до самой кромки купола. Если вы любите парашютный спорт, тогда и горные лыжи вам должны быть по вкусу — Profirider лучшие лужи тут.
Это был трудный прыжок, еще раз подтвердивший нашу беспомощность, но чувствовал я себя бодро и даже гордился тем, что в штопоре все же быстро нашел кольцо. А когда вечером на разборе выяснилось, что то же самое испытали и другие парашютисты, я немного успокоился. Что же, я свою тысячу метров проштопорил добросовестно и до последней минуты боролся с вращением. Но это было слабым утешением. Что со мной произойдет при задержке в две или три тысячи метров?
Для того чтобы дать нам освоиться и вселить в нас большую уверенность, Василий Иванович определил высоту раскрытия парашюта не в 600 метров, а в 2 ООО, и поэтому в дальнейших прыжках мы чувствовали себя уже лучше, зная, что у нас есть запас высоты, что земля еще далеко.
Раз за разом совершал я затяжные прыжки и, падая, все время упорно стремился к тому, чтобы видеть землю. Я выбрасывал в стороны руки, убирал их, но меня упорно переворачивало на спину. Ни одной секунды не удавалось мне падать спокойно, в одном положении, а кончались мои попытки все тем же штопором. Штопор стал моим злостным врагом, и все больше хотелось мне побороть его, подчинить своей воле.
Но были на сборе и такие парашютисты которые считали своей задачей одно-—пролететь заданное время и не думали об управлении. И самое обидное — их вращало меньше, чем меня, словно мой враг — штопор — относился к ним более благосклонно: ведь они не пытались покорить его.
